Эксперты оценивают риски

Одно из самых громких «энергетических» событий недавнего времени, заставившее говорить о себе всю Россию, – майская авария на газопроводе в Москве.

Она вновь привлекла внимание к аварийности в российском ТЭКе и к рискам, повышающим вероятность подобных ЧП. Некоторые из этих рисков уже очевидны, другие могут возникнуть в ближайшем будущем. Что думают об этом специалисты?

Виктор Лещенко, председатель правления научно-промышленного союза «РИСКОМ»:

– То, что произошло в середине мая в Москве, – действительно уникальный по последствиям случай, который можно назвать «наследством девяностых годов».

Как признал по итогам предварительного расследования сам Ростехнадзор, причинами взрыва газа на Озерной стали нарушения, допущенные при строительстве трубы в восьмидесятых годах прошлого века, плюс халатность, допущенная при ремонте в 1996 году. Именно из таких «мелочей» складывается большинство аварий в энергетике, ведущих к тяжелым последствиям.

А если отвлечься от частных проблем нашей столицы и перейти к вопросам безопасности большой энергетики, точнее, к политике нефтедобывающих компаний, то необходимо признать, что российские нефтяники подходят к решению проблем безопасности в высшей степени ответственно.

Последние 12 лет мы работаем практически со всеми добывающими компаниями страны и видим, что несколько лет подряд объем вложений в диагностику и профилактику аварий ежегодно увеличивается примерно в два раза. Та же тенденция, по большому счету, сохраняется и в 2009 году.

По нашему опыту, нефтяники оценивают свой бизнес слишком высоко, чтобы экономить на безопасности. Об этом же свидетельствует и их подход к ликвидации ЧП. Разумеется, если учитывать природные условия, в которых работают российские нефтяники, высокую степень износа трубопроводов, приходится признать, что аварии неизбежны. Но каждая компания старается свести количество таких ЧП к минимуму. И дело не только в боязни взысканий, но и в том, что они настроены на долговременную работу.

За последние годы в нашей стране сложилась система контроля за состоянием опасных энергетических объектов, пришли люди, которые относятся к этой задаче не спустя рукава. Что тревожит в данный момент, так это намерения реформировать систему «сверху», в максимально сжатые сроки и во что бы то ни стало. Наглядный пример – ситуация с саморегулируемыми организациями, которым собираются передать часть ответственности за состояние опасных объектов. Положим, в этом отношении мы следуем мировому опыту, но во всем мире СРО формировались снизу, у нас же их пытаются создать сверху. Мы пытаемся перестроить успешно работавшую систему, словно не замечаем, что не всё, что работает за рубежом, применимо к российской практике.

Кирилл Куликов, начальник отдела экологического консалтинга компании ФОК (Финансовый и организационный консалтинг):

– Основные риски, усугубляющие непростую ситуацию с безопасностью энергообъектов, связаны с несколькими факторами.

Во-первых, это физическое устаревание оборудования. Если оборудование, объекты инфраструктуры устарели на 10 лет, то риск возникновения техногенных аварий возрастает в 3 5 раз. В российских условиях физическое устаревание объектов составляет 20 30 лет (!), больше 50 процентов из них никогда не реставрировались. Иными словами, риски возникновения чрезвычайных ситуаций в российских условиях возрастают на порядок.

Во-вторых, это плохая подготовка кадров, катастрофический дефицит высококвалифицированных кадров в отрасли. Отсюда возникают системные управленческие проблемы: у нас нет системного подхода, нет системного экологического аудита (за исключением ситуативного), нет системы оценки рисков и безопасности, нет, соответственно, и системы управления рисками на энергообъектах, хотя последняя должна являться обязательной составляющей частью системы управления любым энергообъектом.

В-третьих, это нерациональное использование финансовых ресурсов, при этом о недостаточности финансовых ресурсов речи нет.

В-четвертых, к числу рисков относится объективное воздействие на объекты наземной энергетической инфраструктуры последствий глобального потепления. Это всевозможные погодные и природные аномалии и катаклизмы, приводящие к сбою в работе энергообъектов.

А если энергообъекты находятся в неудовлетворительном состоянии, то их слабая сопротивляемость и устойчивость к экстремальному природно-климатическому давлению может спровоцировать техногенные аварии и катастрофы.

Станислав Митрахович, ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности:

– На мой взгляд, основные риски текущего периода связаны с сокращением инвестиций. И это касается не только диагностики и других профилактических мер, призванных предотвратить аварий, но и инвестиций в новые технологии, в том числе в технологии, связанные с добычей нефти и газа, даром что в этом вопросе мы и так стоим не на одном из первых мест.

Естественный выход в ситуации дефицита ресурсов – искать инвесторов и партнеров за рубежом. Примечательно, что российская политика становится все более либеральной по отношению к западным стратегическим инвесторам: вспомним эволюцию требований, связанных с участием в разработке стратегических месторождений, вспомним предложение по либерализации требований ФАС к иностранным «стратегам».

Еще одна примечательная тенденция большой политики, имеющая прямое отношение к энергобезопасности, – это ведомственная борьба за право контролировать российский ТЭК, которая, по сути, является борьбой различных групп влияния за административный ресурс. Ни для кого не секрет, что вице-премьер правительства РФ Игорь Сечин является также председателем совета директоров «Роснефти», а Минприроды в последнее время благоволит «Газпрому». Но в данном случае возможен и оптимистический сценарий развития событий, при котором контрольно-надзорные ведомства будут следить друг за другом и контролировать друг друга.