Россия вправе претендовать на послабления в посткиотских ограничениях

Генсек ООН Пан Ги Мун отнюдь не иронизировал, когда сказал, что Копенгагенская конференция по изменению климата стала «хорошим началом» в формировании посткиотского процесса. Он просто был, как всегда, дипломатичен. Но само слово «начало» – плохая оценка мероприятия, которое должно было увенчать двухлетний процесс работы.

То, что конференция окончилась провалом, признают практически все. Пресса – открыто, а официальные лица – сквозь зубы. Кое-кто обвиняет в этом хозяев встречи – датчан. Но стоит ли ругать хозяев дома, если их гости перессорились? Датчане сделали максимум в плане организации работы форума и даже смогли без крайностей справиться с наплывом зеленых. Вспомним: во время саммита G20 в Лондоне от рук полиции погиб человек.

Начиная все снова, следует учесть уроки Копенгагена. Первый из них – острота конфликта между богатыми и бедными странами. Для многих стал неожиданностью тот факт, что значительная часть развивающегося мира стала требовать решительных мер по спасению климата и установления с этой целью «потолка» его потепления в полтора градуса по Цельсию.

В этой связи выглядит не очень удачным избранный формат разработки посткиотского соглашения – полный состав ООН. Так Генассамблея ООН принимает свои резолюции, но они не имеют обязательного характера. В то же время важнейшие вопросы борьбы с глобальным финансово-экономическим кризисом, в том числе касающиеся перестройки международных финансовых институтов, решает не Генассамблея ООН, а группа наиболее влиятельных в экономическом отношении стран, развитых и развивающихся, – так называемая «двадцатка» (G20). Полномочия этой группы базируются на том, что страны «двадцатки» дают 80–85% глобального ВВП.

Основная часть выбросов парниковых газов также приходится на эту группу развитых и наиболее крупных развивающихся стран (среди последних – прежде всего Китай, Индия, Бразилия). Думается, что именно эти государства могли бы для начала выработать действующую формулу борьбы с изменениями климата, представив ее позднее в форме документа для подписания широкому кругу стран.

Еще одно наблюдение: в процессе подготовки к форуму в Копенгагене страны мира распределились в группы «по интересам». Свою позицию выработали страны ЕС. В Пекине прошла встреча представителей развивающихся стран, на которой окончательно сформировалась группа BASIC (Бразилия, ЮАР, Индия и Китай). Именно эта группа первой одобрила предложенный Обамой проект Копенгагенского соглашения. Правда, позднее представители Бразилии и ЮАР отмежевались от этого документа, а Китай и Индия, наоборот, взялись его энергично защищать. Группа BASIC по составу близка к BRIC (Бразилия, Россия, Индия и Китай), но с заменой России Южной Африкой. Какой из этих вариантов окажется более устойчивым?

Россия выступала в Копенгагене вне каких-либо группировок, и это в принципе объяснимо. В то же время ее позиция в мире не очень известна. Она вырабатывалась в последний момент, что в принципе может привести к отсутствию международной поддержки. Разве правильно, что климатическая доктрина России была принята буквально накануне отъезда российской делегации в Копенгаген?

Между тем Россия находится в весьма специфическом положении. Во-первых, это крупнейший экспортер энергоресурсов. Во-вторых, это в очень большой степени северная страна, где крайне много ресурсов идет на отопление жилья и производственных объектов. К тому же это огромная страна с большими транспортными издержками. Иными словами, Россия должна иметь повышенные квоты на выбросы парниковых газов. Эту позицию необходимо обстоятельно аргументировать и разъяснять, добиваясь, чтобы она была учтена в посткиотском процессе. Время для этого есть, ведь после Копенгагенской конференции решение вопроса перенеслось на конец 2010 года, а то и более поздний срок.